Всё, что заявлено, как искусство, им и является.
Это утверждение, на первый взгляд, может выглядеть довольно спорным, но, в принципе, ничего сверхъестественного в нём нет. Действительно, фанфик третьеклассницы Маши про Винкс (или что там сейчас в моде у третьеклассниц?) не равен «Братьям Карамазовым». Но он, в некотором роде, точно также является результатом творческого акта, продуктом её, Маши, творческой деятельности. Они находятся на противоположных концах шкалы, но, безусловно, в одной системе координат.

Если среди миллионов человек нашёлся хотя бы один, который расценивает объект как произведение искусства, то так оно и есть, и не важно был ли этим человеком известный критик или сантехник Виталик из соседнего подъезда. Оно может быть бездарным; может быть талантливым; может быть новаторским; может быть бессодержательным; может быть даже аморальным и вызывающим резкое отторжение; но это, вне всякого сомнения, произведение искусства.

В случае с Машей, конечно, всё более-менее просто: мы заранее относимся к ней с некоторым снисхождением, в конце концов, она маленькая девочка, которая вырастет, и, вполне возможно, напишет если не «Братьев Карамазовых», так, по крайней мере, «Убийство в Восточном экспрессе». А вот как быть с теми взрослыми дядями и тётями, которые делают странные, порой шокирующие, порой отвратительные, а порой попросту бессмысленные вещи и утверждают, что это искусство?

Собственно, как с ними быть, я не имею понятия, тут есть много разных вариантов, интересных и не очень, но вот в своих утверждениях, как ни странно, они совершенно правы.

Поймите меня правильно. Если мне показывают резиновую модель собачьих экскрементов, и утверждают, что это концептуальный арт-объект, несущий глубокий смысл, я честно скажу: «Простите, но ваш арт-объект — резиновая какашка».
Парадокс в том, что при этом он всё равно останется арт-объектом.

А знаете почему?

Позвольте реальный пример. Вот одиозный художник N берёт гвозди и молоток, выходит на Красную площадь и прибивает себя к брусчатке за неудобосказуемое место. Он называет это перфомансом. Я считаю, что данное действие никакой художественной ценности не несёт. Однако заставив меня оценить художественную ценность его поступка (пусть она и признана мною нулевой), господин N вынуждает меня признать, что этот поступок всё-таки является творческим актом. Ведь бытовые явления с точки зрения искусства мы не оцениваем, они находятся за пределами этой шкалы. Так что, получается, это — искусство?

Я считаю, что в общем, широком смысле — именно так. В данном случае я не вкладываю в это понятие привычного положительного, да вообще хоть сколько-нибудь оценочного значения. Просто указываю на систему координат, в которой оценка будет произведена. И если эта оценка будет неотличима от нуля — что ж, почему бы и нет? Должен же этот ноль где-то существовать...